Поднялся в полный рост, скомандовал: «Вперед!»

А рядом политрук: «За Родину! За Сталина!»

Я роту в бой повел у деревушки Марьино.

Мы брали высоту. Шел 41-й год.

Атака. Я бегу. В лицо мне дождь и ветер,

Что дни осенние с ненастьем принесли.

А надо мной и над войной, курлыча,

Летят по небу клином журавли.

Мы прилично вполне отбомбились.

Цели немцев сравняли с землёй.

Всё отлично, сплошная идиллия:

Синь небес, гул винтов эскадрильи,

Нет потерь. Курс на север – домой!

Окончен бой. Присел на дно окопа.

Солнце бьёт в уставшие глаза.

Вижу я траву на фоне неба.

На травинку села стрекоза.

Огонь нас смял. Атака захлебнулась.

Наш батальон залёг, а поднялись не все.

Приказ: «Отходим», а тела упавших

Так и остались на нейтральной полосе.

Был ранен я серьёзно в ногу.

Лечился долго, но вернулся в строй.

С одной пометкой лишь в солдатской книжке,

Что годен только я к нестроевой.

Я пришел из разведки

Уставший, голодный и злой.

Нас фашист потрепал,

Сашки труп принесли на шинели.

В рощице берёзовой возле ржи

Запевал соловушка от души.

Он такие ноты, волшебник, брал.

Спать ночами летними не давал.

Наша рота морпехов

Врывалась в замерзшую землю.

За спиною Одесса

-лучший город планеты Земля!

Год 43-й. Прохоровка. Ад.

О, Господи, спаси ты наши души!

От грохота закладывает уши,

Дымятся от огня шинели у солдат.